Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Дорогие о Господе братия и сестры во Христе! В сегодняшнем евангельском чтении Св. Церковь повествует нам в притчу о фарисее и мытаре , наставление относительно того, какая молитва бывает угодна Богу и как мы должны молиться. “ Человека два внидоста в церковь помолитися,” — так начинает Христос Спаситель свою притчу, т. е. рассказ в подобии, в примере, в иносказании. ‘Един — фарисей, а другий — мытарь” : — два человека, совершенно различные по своему общественному положению. Фарисей — это человек привилегированного положения, — человек высшего общества, из церковной аристократии. Фарисеи стремились не только исполнить в точности предписания Закона Моисеева, как толковали его старцы, но даже и больше, чем сколько предписывалось. Они стремились к праведности законной и за это пользовались особенным почетом в обществе. Мытарь — это было звание низшего разряда людей, — почти презрительное в мнении народном. Когда фарисей и пришел в церковь и стал как то особенно с гордым видом, так как вероятно, он пришел с сознанием своего достоинства, с поднятым челом и твердою уверенною поступью, и встал не где- нибудь, а самом на видном месте, не в толпе народа, и может быть, даже и у самого святилища и начал молиться со словами:” Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как сей мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть от всего, что приобретаю и вот я прихожу и благодарю Тебя” как-бы указывая на его сверхдолжныя заслуги, ибо Господь требовал десятины только от известных предметов, а не от всего… Молясь так, забывал только одно фарисей, — “что имаши, его-же неси приял от Бога?.” Итак, уважаемый всеми человек, праведник, — молится Богу так, что хваление в его устах есть самовосхваление, — есть выражение собственного достоинства и признание своего превосходства над всеми прочими и, в частности, над тем человеком, который носил презренное имя «мытаря». Теперь послушаем, как молится всеми презираемый и отвергаемый человек — мытарь. “ Мытарь же издалеча стоя, “т. е. вдали от святилища, как считавший себя недостойным приблизиться к святому месту, — вероятно, где нибудь у входа у дверей, — “не хотяше ни очию возвести на небо”: так как вероятно, фарисей молился с поднятыми вверх глазами и простертыми руками; —” но бияше перси своя,” т. е. в полнейшем сокрушении духа, в глубочайшем смирении и унижении: “глаголя: Боже, милостив буди мне грешнику! “— Кратко молится мытарь, но в краткости его молитвы содержится так же много, как и в молитве того разбойника, который молился на кресте: “помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем!” Кратко молится, но молится всем существом своим — и телом и духом, не правды, но милости ища себе.Для того, чтобы так молиться, надобно искоренить в себе себялюбие и гордость, надобно всецело переломить свою натуру, — “возродиться.” И вот результат молитвы того и другого: “ Глаголю вам, яко сниде сей оправдан в дом свой паче оного, “т. е. по суду Божию вышло совсем не так, как по суду человеческому: Суд Божий приемлет только смиренных сердцем: “на кого воззрю, как не на смиренного и кроткого сердцем, “ говорит Сам Господь; “ сердце сокрушенно Бог не уничижит,” а гордым, самонадеянным, самохвалам, “ Бог противится. Яко всяк возносяйся, — смирится: смиряяй же себе вознесется”, заключил Господ притчу Свою.
Крепко запомним слова Христа: “Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет; а унижающий себя, возвысится” (Лк. 18, 14).
Будем же и мы , братия и сестры непрестанно молиться Богу, Который всегда близко, рядом, видит наше душевное состояние лучше, чем мы сами, и желает, чтобы мы в покаянии и смирении всегда молили Его: “Боже, милостив буди мне, грешному” . Аминь
In the name of the Father and the Son and the Holy Spirit!
Dear brothers and sisters in the Christ, today’s Gospel reading, the Holy Church tells us the parable of the Pharisee and the Publican, an instruction regarding what kind of prayer is pleasing to God and how we should pray. “Two men went into the church to pray,” – this is how Christ the Savior begins his parable, that is, a story in a similarity, in an example, in an allegory. “One is a Pharisee, and the other is a publican”: two people completely different in their social status. A Pharisee is a man of privileged position, a man of high society, from the church aristocracy. The Pharisees sought not only to fulfill exactly the requirements of the Law of Moses, as the elders interpreted it, but even more than what was prescribed. They strived for legal righteousness and for this they enjoyed special honor in society. Publican was a title of the lowest category of people, almost contemptuous in popular opinion. When the Pharisee came to church and stood somehow with a particularly proud look, since he probably came with a consciousness of his dignity, with a raised brow and a firm, confident step, and stood not just somewhere, but in a conspicuous place, not in the crowd people, and perhaps even at the sanctuary itself, and began to pray with the words: “God! I thank You that I am not like other people, robbers, offenders, adulterers, or like this publican: I fast twice a week, I give a tenth of everything I acquire, and so I come and thank You,” as if pointing to his supererogatory merits, for the Lord demanded tithes only from certain items, and not from everything… Praying like this, the Pharisee forgot only one thing – “what did you receive from God?” So, a man respected by everyone, a righteous man, prays to God in such a way that the praise in his mouth is self-praise, is an expression of his own dignity and recognition of his superiority over all others and, in particular, over that person who bore the despicable name of “publican.” Now let’s listen to how a man, despised and rejected by everyone, prays—the tax collector. “The publican stood from afar,” i.e. e. far from the sanctuary, as he considered himself unworthy to approach the holy place – probably somewhere at the entrance at the door – “not wanting to lift up his eyes to heaven”: since the Pharisee probably prayed with his eyes raised up and his hands outstretched; – “but be very persevering,” that is, in complete contrition of spirit, in the deepest humility and humiliation: “the verb: God, be merciful to me a sinner!” – The publican prays briefly, but the brevity of his prayer contains as much as and in the prayer of that thief who prayed on the cross: “Remember me, Lord, when You come into Your kingdom!” He prays briefly, but prays with his whole being – both body and spirit, not seeking truth, but seeking mercy for himself. In order to pray like this, you need to eradicate selfishness and pride in yourself, you need to completely break your nature – “be reborn.” And here is the result of the prayer of both: “I tell you that this one is justified in his house more than this,” that is, according to the judgment of God it turned out completely different from the judgment of man: The judgment of God accepts only the humble in heart: “on whom “I will not look at the humble and meek in heart,” says the Lord Himself; “God will not despise a contrite heart,” but to the proud, arrogant, self-praisers, “God resists. For everyone who exalts himself will humble himself; but he who humbles himself will exalt himself,” concluded the Lord’s parable My.
Let us firmly remember the words of Christ: “Everyone who exalts himself will be humbled; but he who humbles himself will be exalted” (Luke 18:14).
Let us, brothers and sisters, constantly pray to God, who is always close, nearby, sees our state of mind better than we ourselves, and wants us to always pray to Him in repentance and humility: “God, be merciful to me, a sinner.” Amen
